Легенды нашего двора

Поговорим о мечтах... Знаете, чего мне больше всего хотелось в неполные 12 лет? Чтобы родители наконец-то поняли: мне просто необходимы брюки клеш.

А они, как назло, не хотели спуститься со своих педагогических высей на нашу реальную грешную землю Приокского поселка, где все мои ровесники уже давно носили эти самые заветные штаны. А мне покупали какие-то невнятные костюмы в Москве. А еще и регулярно объясняли, что это не просто костюмы, а дорогостоящий дефицит чехословацкого или гэдээровского производства. Мол, я должен гордиться такой обновкой. Но мне все эти взрослые объяснения были как нож острый... Потому что в нашем мальчишеском мире были совершенно другие понятия о моде и стиле. И вот наконец свершилось. Мама поддалась на мои слезные уговоры, и на очередной день рождения было получено долгожданное разрешение.

Тюнинг от Лобана

Брюки клеш… Это была не просто мода. Это был знак, символ, признак взрослости. Тебе 12, и родители выделяют двенадцать рублей (ровно по рублю за каждый год твоей жизни) из семейного бюджета на пошив первых в твоей жизни клешей. Пошив потому, что в магазине не купишь. Только ателье или у Анны Михайловны Малышевой (Рязань, улица Пирогова, дом 9, четвертый этаж). Анна Михайловна обшивала половину Приокского поселка. И вот настает день, и ты вручаешь 12 рублей, и с тебя снимают мерку. Неделя проходит в томительном ожидании и обсуждениях с друзьями долгожданной обновки. Каждый делится своим опытом, советует нюансы фасона. И – долгожданный миг: через неделю ты приходишь в школу в новеньких клешах. Пояс на двух пуговицах, врезные карманы, и, главное, от колена брюки наглядно расширяются – клеш…

Но это только первый этап, дальше начинается «тюнинг». Что мы только не делали со своими клешами… По низу их оформляли трехкопеечными монетами. Были специалисты, которые за пачку сигарет брались качественно и быстро провести эту важнейшую модернизацию. Плоскогубцами сплющивали монеты пополам, зажимая кромку брюк. Но что там монетки на брюках?! У нас на улице Пирогова жил Серега Лобанов по кличке Лобан. Так вот он-то и был законодателем мод. Края его клешей были обшиты маленькими раскрашенными электрическими лампочками от фонариков. А в каблуки туфель вставлены батарейки. Как эти два устройства соединялись, до сих пор загадка, но, когда Лобан шагал по родной Пироговке, какие-то контакты замыкались и лампочки на клешах мерцали разноцветными огоньками!

Корчагин против «зоны»

Конечно, в то время я не задумывался, откуда пришло это пристрастие рязанских пацанов к клешам, синим олимпийкам с двумя белыми полосочками на воротнике и к тельняшке, выглядывавшей в разрезе ворота. А зимой все это великолепие дополняли «московка» (так назывался модный у нас фасон короткого мужского полупальто с запахом и оторочкой искусственным мехом) или черный ватник. Хотя, в общем-то, все было достаточно очевидно. Приглядитесь: клеш, тельняшка, полоски на воротнике, кепочка-шестиклинка...

– Это практически полная копия матросской формы, – объясняет рязанский модельер Евгений Крюков. – На самом деле такая мода пошла еще с двадцатых годов, когда лихие братишки были не только авангардом революции, но и, в силу своих анархистских убеждений, родоначальниками советской блатной романтики. Именно тогда они стали эталоном стиля для подростков. Ну а атавизмы этой моды были очень сильны еще до середины семидесятых, особенно в провинции. И не только в одежде, но и в манере поведения. Хорошим тоном считалось ходить немного враскачку, ссутулившись. Подавать руку при встрече особым образом, растопырив пальцы, и прибавлять при этом что-нибудь типа «держи краба». Да, дворовый рязанский шик шестидесятых весь оттуда, из мятежного Кронштадта, из легендарного СЛОНа (Соловецкий лагерь особого назначения), где сидели оставшиеся в живых анархисты... Ну а далее все эти тельники, клеши, фиксы и прочие атрибуты плавно перетекли к более поздней приблатненной советской общественности.

А ведь точно! Я отлично помню, как по нашей родной 45-й школе прокатилась повальная мода на наколки... Особым шиком считалось наколоть на пальцах правой руки, казалось бы, уже позабытую гулаговскую аббревиатуру СЛОН. Кто не решался на настоящую наколку (в основном ребята из интеллигентных семей вроде меня), писали заветные буквы синей шариковой ручкой. А потом, перед возвращением домой, усердно смывали этот «знак зорро» в школьном туалете.

Сегодня принять считать, что пацаны и девчонки, выросшие в СССР, поголовно зачитывались Аркадием Гайдаром и Николаем Островским и были полны пионерско-комсомольской романтики по самые уши. Не спорю, Павка Корчагин действительно был популярен среди моих друзей и подруг. Однако романтика совсем другого толка занимала наши умы и души ничуть не меньше. Возможно, тут сказывалась специфика рабочей окраины, хотя, насколько мне известно, и в других рязанских районах практически с детсадовского возраста пересказывались разного рода лагерные легенды, а уж песни «Я помню тот Ванинский порт» или «Сын поварихи и лекальщика» мог вам исполнить любой третьеклассник. И в этом нет ничего удивительного. В нашем подъезде почти в каждой семье кто-то или уже бывал на зоне, или сидел в настоящий момент, или активно готовился к посадке. Так что со всеми «прелестями» блатного мира мы были знакомы отнюдь не понаслышке.

От кастета до урлы

Вообще, наш ежедневный подростковый быт был достаточно далек от главных принципов кодекса строителей коммунизма. Начать хотя бы с того, что весь город был поделен на районы, далеко не всегда совпадавшие с официальной административной географией. Так, одним из самых «блатных» считались так называемые «низы». Пространство от площади Свободы и улицы Грибоедова и до самого лесопарка было застроено частными домиками. Типичная рабочая окраина. Такая же, как Приокский поселок, поселок Строителей или Шлаковый. Первый вопрос, который задавался при встрече: ты откуда? Любой чужак серьезно рисковал собственной физиономией. Да и внутри самих районов была своя, особая география. Те же «низы» делились на верхние и нижние. А у нас в Приокском были «домики» и «центр». Выяснения отношений регулярно происходили на танцах в местном Доме культуры. Причем эти «стыкаловки» носили отнюдь не безобидный характер. Дрались вполне серьезно. Кастеты, свинчатки, а бывало, и ножи постоянно фигурировали в сводках местного отделения милиции.

– Сегодня у подростков свои «выяснения отношений», – просвещает меня рязанский хиппи с многолетним стажем Олег Никифоров. – Город делится не на районы, как раньше, а на тусовки. Рокеры, панки, байкеры. У каждого своя мода, свой стиль поведения, жаргон. Есть сегодня и приблатненная тусовка: гопники, или урла... Хотя серьезная «заруба» происходит только между «скинами», «фашиками» и «антифа». Остальные уживаются довольно мирно. Даже гопники в последнее время стали стараться обходиться без мордобоя.

Возможно, для кого-то слова нашего эксперта нуждаются в переводе. Хотя дело в данном случае не в нюансах... Просто когда ваш пятнадцатилетний сын попросит купить ему кожаную косуху или заляпанные побелкой джинсы фирмы «Дизель», стоящие как хороший фирменный костюм, повремените возмущаться... Вспомните свою молодость, наши рязанские дворы и будьте снисходительны. У него своя жизнь, и он должен идти своим путем. А мы можем только ему помочь и тем самым сохранить доверие. Наверное, это самое главное.