Гоголь развлекательный

На премьерном спектакле Рязанского театра кукол «Женитьба» побывал обозреватель «ВР» Михаил Колкер. Своим мнением по поводу увиденного, а также о том, какой Гоголь нужен сегодняшнему зрителю, он делится с читателями «Вечёрки».

Начну с того, что лауреат многочисленных международных и российских фестивалей и конкурсов режиссёр Олег Жюгжда хорошо известен не только рязанскому зрителю. В нашем театре кукол на его счету вместе с «новорожденной» гоголевской «Женитьбой» – спектакли по произведениям Достоевского, Чехова, Погорельского. Он вообще любит классику. «Пиковая дама», поставленная в его родном гродненском театре, как писала критика, «...несмотря на некоторую эпатажность, стала настоящим открытием и новым прочтением классического произведения Александра Пушкина».

Это правда, эпатировать публику Олег Олегович любит. По его собственному признанию ему близок любой театр, кроме скучного. И, чтобы заставить зрителя не скучать, в сотый раз наблюдая за развитием хрестоматийной истории, постановщик совершенно не ограничивает себя в выборе художественных приёмов.

Гоголевская «Женитьба» в его интерпретации решительно уходит от классической трактовки. Пожалуй, где-то даже чересчур навязчиво декларируя новое прочтение старой, как мир истории...

Скульптурная расчленёнка

С первых минут сценического действия перед нами вырастает образ гоголевского Петербурга. Надо отдать должное талантливому питерскому художнику Анастасии Кардаш – ей удалось найти узнаваемую, и в то же время неожиданную визуальную характеристику Северной Пальмиры. Разделённые на части фрагменты знаменитых питерских атлантов, свободно передвигаются по сценической площадке, создавая атмосферу известную всем, кто хоть раз бывал в городе дворцов и кариатид. Вместе с тем, этот удачно найденный образ несёт в себе и функциональную нагрузку: постаменты скульптур становятся местом действия для героев спектакля…

Намеренно начинаю статью о премьере с рассказа о сценическом оформлении. История неудачного сватовства надворного советника Подколёсина к купеческой дочке Агафье Тихоновне, по словам режиссёра вполне современна, и её герои – обычные люди, во многом похожие на нас с вами. На предпремьерной пресс-конференции Олег Жюгжда убеждал журналистов, что его «фирменного» мистицизма на этот раз в спектакле не будет. Тем не менее, именно художественная составляющая спектакля, в котором все события происходят на фоне «расчленённых» атлантов придаёт действию несколько инфернальный подтекст.

Когда не нужны ярлыки

Но прерву ненадолго свой рассказ о премьере. Дело в том, что есть в российском театре определённая традиция постановки гоголевских произведений, во многом идущая ещё с советских времён. Как не старались тогда иные деятели культуры поместить произведения автора «Мёртвых душ» в прокрустово ложе «социалистического реализма», получалось у них плохо. В конце концов, специально для Николая Васильевича советская театральная критика даже придумала специальный термин – «фантастический реализм», соединив то, что, казалось бы, соединить невозможно. Правда, многие специалисты всё же предпочитали говорить о гротеске.

На этой почве в советском театроведении разгорались яростные споры. Как воплощать этот самый «гротеск» на сценических подмостках, понимали очень немногие. И чаще всего пресловутый «фантастический реализм» выражался в разного рода актёрском кривлянии, карикатурном гриме и потустороннем музыкальном оформлении. Хотя бывали и исключения.

В своё время автор этих строк был потрясён гениальным спектаклем «Женитьба» в постановке талантливейшего Анатолия Эфроса. А ещё до этого был интереснейший «Ревизор» Сергея Кузьмина в рязанском ТЮЗе середины 70-х. А потом, уже в нулевые – опять «Женитьба», на этот раз придуманная блистательным Марком Захаровым в Ленкоме. И сравнительно недавно – «Брат Чичиков…» – сценическая версия «Мёртвых душ» в трактовке драматурга Нины Садур, воплощённая в рязанском кукольном театре Валерием Шадским. И, как всегда бывает с удачными спектаклями, попытки определить их принадлежность к «фантастическому реализму» были совершенно неуместными. Потому что, в конце концов, какая разница? Какая разница, если ты в зрительном зале забываешь о том, что отлично знаешь историю, и видел её десятки раз, а просто плачешь и смеёшься вместе с героями, и понимаешь – всё это о тебе…  

Эклектика – это весело?

На мой субъективный взгляд «Женитьба» в прочтении режиссёра Олега Жюгжды стала неким вневременным «кафешантаном», где драматические сцены главных героев и гоголевский текст, соседствуют с кордебалетом. Прибавлю, что всё это происходит под «а-ля» тапёрскую музыку времён немого кино, которая иногда переходит в современный рок.

Боже упаси – я даже не думаю обвинять театр в эклектике! В данном случае она вполне оправдана общим замыслом. И, очевидно, что постановщик изначально намеревался устроить столкновение совершенно разных стилей, эпох и жанров.

Так, спектакль начинается с кошмарного сна Подколёсина, где он видит себя женихом на современном бракосочетании. К нему и к невесте обращаются со словами: «Дорогие брачующиеся…». А в финале начинается питерское наводнение, и кукольные герои уплывают на пароходе с названием «Николай Гоголь».

Даже абстрагируясь от такой китчевой подачи материала, не могу не сказать: режиссёрская концепция оставляет достаточно много вопросов. Опять же, по моему совершенно субъективному мнению... Ну, например: почему все главные персонажи – куклы, и только двоих, слугу Подколёсина – Степана и служанку Агафьи Тихоновны – Дуняшку играют артисты? Чем именно это оправдано? Почему Дуняшка в трактовке театра – это, по сути, современная сексуальная дива, постоянно эту сексуальность демонстрирующая? Кстати, актриса это делает очень неплохо, и её, возможно, несколько пошловатые гэги вызывают вполне предсказуемую реакцию зрительного зала. Но зачем? Просто чтобы повеселить народ? Если это действительно так, то цель достигнута. Только причём тут история Подколёсина и Агафьи Тихоновны, лично мне не понятно…

Эпизодическое сочувствие

После премьеры у меня сложилось такое впечатление, что ни один персонаж не вызывает у постановщика спектакля симпатии. Практически все куклы – карикатурны. И, как не старается исполнительница роли Агафьи Тихоновны заставить меня поверить в искренность её слёз – ну не получается у меня... Куклу переиграть трудно, если вообще возможно. А она в данном случае – дура-дурой, и вместо сопереживания вызывает лишь желание сказать: «Так тебе и надо!».

Хотя справедливости ради должен отметить: женихи иногда были вполне симпатичны... Но, к сожалению, эти эпизоды не смогли переломить общей тенденции, а так и остались лишь эпизодами...

Не хочу выглядеть занудой и ретроградом. Однако при имеющихся достоинствах новой постановки Олега Жюгжды (действительно интересная сценография, ряд небезынтересных актёрских работ), я так и не увидел именно авторского прочтения известной пьесы.

По моему мнению, добрая половина режиссёрских находок, работают не на раскрытие общего замысла, а лишь с различным уровнем остроумия развлекают зрителя. Что, вероятно, не предосудительно, хотя далеко не для всех такое прочтение Николая Васильевича Гоголя будет приемлемо с точки зрения вкуса.

С другой стороны, рязанская кукольная «Женитьба» вполне соответствует тенденции последнего времени, когда творчество классиков преподносят исключительно под развлекательным соусом. В отечественном кино Гоголь и вовсе теперь самолично сражается с нечистью на манер персонажа Джонни Деппа из «Сонной Лощины». Многие считают, что только так, с шутками, ужимками, гримасами и спецэффектами сегодня можно приобщить молодое поколение к классике...

ЦИТАТА: Режиссёр театра и кино Анатолий Эфрос:
«...Для меня гоголевская «Женитьба» это, прежде всего, история любви. И мечты о счастливой жизни, которой не суждено сбыться. На мой взгляд, в этой пьесе нет ни одного персонажа, который не вызывал бы сочувствия и жалости...»

Фото пресс-службы Рязанского областного театра кукол, rznpuppet.ru