Привет от Онегина

О том, что все мы учились понемногу – чему-нибудь и как-нибудь, в нашей стране знают все, кто закончил хотя бы восьмилетку... Эти пушкинские строки учат наизусть в седьмом классе, и о том, что проблемы с образованием существовали ещё два века назад, в курсе каждый россиянин.

В начале 90-х страстное желание немедленно реформировать все без исключения сферы нашей жизни было в порядке вещей. Правда, экономика оказалась дамой довольно строптивой и на разного рода эксперименты отвечала непредсказуемо... Инфляция, безработица, социальные конфликты сопровождали экономические реформы повсеместно. В сфере гуманитарной, казалось, всё пойдёт иначе…

В феврале 1993 года в рязанской мэрии прошёл брифинг, на котором директор городского департамента по гуманитарной сфере и социальным вопросам Андрей Тарасов и начальник городского отдела народного образования Семён Эйдман встретились с журналистами и рассказали о своём видении тогдашних проблем. Архив «Вечёрки» в очередной раз даёт нам возможность окунуться в атмосферу времени, когда назваться гимназией или лицеем могла практически любая рязанская школа, в то время как местные учителя ещё недавно выходили на уличные пикеты, требуя повышения заработной платы...

Ненавистная двухсменка

«Сейчас учителя не бастуют, – с удовлетворением отмечал журналист «Вечерней Рязани» Павел Гресь. – Зарплату повысили. Средняя учительская ставка составляет 8 тысяч рублей, а со всеми накрутками получается 12-13 тысяч. И обещают ещё добавить.

Однако это не означает, что у рязанского среднего образования не существует проблем. Они есть, и достаточно острые. 74 городские школы просто физически не могут разместить в своих стенах всех учеников. Школьная двухсменка стала уже нормой, а в школе № 71 в Дашково-Песочне вообще уроки проходят в три смены. Такая же ситуация и в средней школе на улице Забайкальской…»

Честно признаюсь, с трудом могу понять, что же вызвало такое возмущение коллеги. В моей родной 45-й школе в Приокском посёлке двухсменное обучение никого не удивляло. Как и классы по 40 с лишним учеников. Правда, это было ещё в советские годы, и тогда о гимназическом стандарте по 15 школьников на одного учителя никто и не мечтал.

Однако вернёмся в рязанскую мэрию 1993 года. Там на брифинге учительское начальство делилось с представителями СМИ самым наболевшим...

«Для того чтобы дети могли учиться в одну смену, в городе необходимо построить как минимум 20 новых школ, – объяснял читателям «Вечёрки» Павел Гресь. – А город с большим трудом наскрёб на завершение строительства двух из трёх образовательных учреждений, начатого ещё во времена СССР. Вот и ломают взрослые дяди головы, куда сначала направить свои усилия – достраивать школу в Песочне и на Забайкальской, или всё же закончить пристройку к школе № 18…»

Лицеистом станет каждый?

Кроме проблем экономических на том памятном брифинге говорили и о качестве образования. В частности, о новомодной тенденции присваивать школам ничем не подтверждённые звания гимназий и лицеев.

«Это просто желаемое выдаётся за действительное, – делился полученной информацией Павел Гресь. – Но не отчаивайтесь. Будет в скором времени в нашем городе и собственный лицей, и гимназии. Но для этого в течение двух лет должен пройти процесс аккредитации. Независимая экспертная комиссия будет определять, достойна ли школа того статуса, на который претендует. На сегодняшний день 23 школы изъявили желание стать лицеями и 30 – гимназиями. Для сравнения, в Питере только 20 школ имеют такое звание… По мнению Андрея Тарасова на областной центр вполне достаточно одного лицея и двух гимназий…»

Ещё раз вынужден прервать интереснейший рассказ Павла Греся и поделиться с читателями собственными воспоминаниями. В СССР, как известно, гимназий не было. Правда, были спецшколы. У нас в Рязани аж целых четыре – три английских, одна французская, а в середине 80-х открылась ещё и физико-математическая. Обучение в них шло по усиленным программам и практически гарантировало поступление в профильный вуз. Что мог гарантировать аттестат рязанской гимназии или лицея середины 90-х – сказать трудно. Вообще, вопрос качества образования в то время вряд ли кем-то рассматривался серьёзно. До эры ЕГЭ было ещё далеко, и российская школа только начинала идти по извилистому пути реформ...

Потери и приобретения

Примерно за год до описываемого Павлом Гресем брифинга на страницах «Вечёрки» развернулась весьма примечательная дискуссия о судьбах российского образования. Спорили известный рязанский педагог, учёный, философ, профессор Владимир Ерохин и учитель средней школы Михаил Лунин. Не будем подробно вдаваться в нюансы того давнего диспута. Отметим только, что Владимир Ерохин в своей статье «Горькая правда или сладкая ложь» призывал учительское сообщество отказаться от ханжеского лицемерия, присущего советской школе, и в первую очередь научиться говорить правду. Его оппонент в ответной публикации «Без гнева и презрения» пытался доказать, что не всё в советской школе было так уж плохо. Многие учителя, несмотря на жёсткие идеологические установки, умудрялись не только говорить детям правду, но и давать качественные знания. А вот мир, в котором во главу угла ставится прибыль, оказывается на поверку куда более жестоким, чем советская идеологическая машина...

Миновало четверть века, и мы можем дистанцироваться от тогдашнего накала страстей. Ни Владимиру Ерохину, ни Михаилу Лунину в 1992 году ещё не было известно, что совсем скоро Россия практически откажется от практики советской, да и старой российской школы для того, чтобы стать полноправным участником Болонского процесса. Мы заплатим за это введением ЕГЭ и повсеместной системы тестирования. Что приобретём? Кроме международного признания российских аттестатов о среднем образовании и дипломов бакалавров, так, навскидку, в голову ничего и не приходит…

Всесильное «ОНО»

Ещё одна образовательная тема, с которой даёт возможность ознакомиться сегодняшнему читателю наша рубрика «Из архива «Вечёрки», – деятельность чиновников от образования. «Чем занимается «ОНО»?» – так называется письмо читателя газеты (что характерно, подпись оказалась неразборчивой), в котором он пытается анализировать деятельность различных бюрократических структур: ОБЛОНО (областной отдел образования), ГОРОНО (городской), ну и РОНО…

«Ничего они не делают. В школах не бывают, да и если бы пришли, не знали бы, чем заняться, – не стесняется в своих оценках «неразборчивый читатель». – А взять саму школу… Там тоже хватает бездельников: завуч по внеклассной работе, старшая пионервожатая. Раньше они комсомольские собрания проводили, а сейчас им заняться совершенно нечем. Или вот ввели новую должность «Психолог школы», взяли на неё учителя биологии. А чем ей заниматься – она не знает…»

Вот так, в яростных спорах и дискуссиях, начинались школьные реформы новой России. Не хочется, чтобы у сегодняшнего читателя остался только неприятный осадок от того времени. На самом деле было в нём и немало хорошего, что нам ещё предстоит оценить. И, надеемся, что мы поможем вам объективно взглянуть на наше недавнее прошлое.

МЕЖДУ ТЕМ: Болонским процессом принято называть процесс сближения и гармонизации систем высшего образования стран Европы с целью создания единого европейского пространства высшего образования. Официальной датой начала процесса принято считать 19 июня 1999 года, когда была подписана Болонская декларация.